Маша, ты редкий образец молодого ученого, который популяризирует науку. Как ты стала этим заниматься?

У меня перед глазами успешный пример: мама работает редактором в старейшем академическом журнале «Природа». А пару лет назад я участвовала в конференции ВОГиС вЂ” Общества генетиков и селекционеров, на которой профессор Бородин прочитал гениальную лекцию о Дарвине. Я задалась вопросом: почему такие интересные вещи могут знать только специалисты? Примерно в то же время появился сайт «Теории и практики» («T&P»). Там была строчка «наука», но раздел был пустым. Я им написала: тут такие люди в Москве, что же вы их не ловите? Они в ответ: а мы не знали. Потом мы поговорили и решили организовать цикл публичных лекций про мозг и поведение. А не так давно, когда «T&P» стали публиковать статьи, они предложили мне им что-то писать, и я согласилась.

Расскажи, пожалуйста, теперь про то, что ты делаешь в науке.

Наша лаборатория занимается эмбриональными стволовыми клетками. Но несколько лет назад стали заниматься еще и репрограммированием — это такая крутая революционная идея. Суть в том, что если развитие организма идет в одну сторону, то, по идее, его можно искусственно повернуть обратно. И в 2006 году японец Шинья Яманака с коллегами нашли четыре гена, сочетания которых приводят к тому, что взрослые клетки кожи превращаются в аналог эмбриональных (в iPS’ы). Через год после этого я делала диплом, и это всё еще смотрелось абсолютной магией. И мой шеф тогда сказал: давай проверим японцев — у тебя, вероятно, ничего не получится,— но попробуй, вдруг что. И мне страшно повезло, у меня получились 15 клонов, и из них один был практически идентичен эмбриональным стволовым клеткам!

А почему всё это так здорово?

Эмбриональные стволовые клетки могут превращаться в любой орган, и это, во-первых, может решить проблемы трансплантологии. Сегодня уже делают кожу, печень —
какие-то несложные органы, и они пациентспецифичные — это твой же орган, который тебе подсаживают. Во-вторых — это создание лекарств, тоже пациент-специфичных. Можно взять твои клетки (например, кожи), сделать из них «псевдоэмбриональные» клетки (iPS’ы), а из них уже — любой тип клеток. Если лекарство связано с нервной системой, то делаешь «твои» нейроны, наливаешь на них лекарство и смотришь, что происходит именно с твоими нейронами, но в пробирке.

Потрясающе! И iPS’ы снимают этическую проблему использования эмбрионов в медицинских целях, правильно?

Да, никто больше не будет расхаживать с плакатами в Америке, и это тоже очень хорошо.

Чем запомнился тебе этот год?

Мне очень понравилось, что у меня получился эксперимент, который я делала. Вообще, у меня были хорошие впечатления об этом годе, но из-за субботних событий на Манежной площади я как-то напряглась… поэтому сложно сказать. На самом деле, много чего хорошего было. Я замуж вышла!

Муж — ученый?

Нет. Но он, бедняга, как и все мои друзья, на вопрос: «Как день?» получает длинный ответ про науку. Зато когда какая-то вечеринка и я прихожу позже, я периодически слышу, как муж или кто-то из моих друзей рассказывает нравоучительным тоном кому-то другому про ДНК и стволовые клетки!

А вы смотрите «Теорию Большого взрыва»?

Смотрим, конечно! Ask! Там очень хорошо прописан сценарий, всё как на самом деле.

Но вот я вчера смотрела последнюю серию, где Эми режет чей-то мозг и ест бутерброд,— наверняка же так на самом деле никто не делает?!

Всё так и происходит! У нас в институте была практика, нужно было вырезать у лягушки сердце и колоть ей адреналин — и мы жевали что-то, надо же было когда-то есть!

Весело, получается, быть ученым?

Чем дальше, тем больше я понимаю, что очень правильная книжка Джеймса Уотсона про то, как они с Фрэнсисом Криком открыли двойную спираль ДНК. Там какие-то прекрасные вещи о том, как на самом деле делается наука: не обязательно стучать головой об стену и не вылезать из лаборатории — когда ты не высыпаешься, ты плохо думаешь, а когда ты плохо думаешь, ты плохо делаешь науку. И один из принципов — что-то типа «избегай зануд». И это действительно очень хорошо действует и в науке.

Какие у тебя планы на следующий год?

Получить Нобелевскую премию.

Так и запишу!

Шутка. На самом деле, я настолько влипла во все эти научные дела, что первое, о чём я думаю,— это сделать с эндотелием то, что я делаю с нервами. И как-то приступить к тому, чтобы начать писать диссертацию.

Что тебя вдохновляет?

Сейчас я тебе покажу. Смотри. (Берет свой iPhone и находит там видео, на котором что-то круглое ритмично сокращается.) Оно бьется!!!

Что это?!

Это колония клеток, моих iPS’ов, они спонтанно превращаются в кардиомиоциты — то есть в клетки сердца. У них появляется водитель ритма, который заставляет их вот так делать. Они могли бы превращаться в любой другой орган, но в данном случае получилось так. И каждый раз, когда я натыкаюсь на очередную такую идеальную схему, которую придумал… которая сама придумалась не знаю кем,— вот это меня вдохновляет!

Молодые люди года 2010 — http://akzia.ru/news/24-12-2010/2343.html

читайте pdf